Радж Пател

ЦЕННОСТЬ НИЧЕГО

ЦЕНА УПУЩЕННОЙ ВЫГОДЫ И ОЧЕРТАНИЯ ГОРОДА

/143/ При гарантированном праве участвовать, следующий шаг – формирование местной политики цен. Чтобы лучше понять, что это означает, полезно знать одну из основополагающих идей в современной экономике: понятие «цена упущенной выгоды». Когда мы сравниваем альтернативы: израсходовать десять долларов на кино или потратить их на обед, или сэкономить их сейчас, чтобы накопить сумму по-больше и потратить на что-то в будущем, мы подсчитываем цену упущенной выгоды. Следует сказать, что для экономистов наступили трудные времена с «упущенной выгодой». Вот вопрос, который два профессора поставили перед своими коллегами из Объединенной Ассоциации Общественных наук в 2005 году:

«Вы выиграли бесплатный билет на концерт британского рок-композитора Эрика Клэптона (билет невозможно продать). Американский автор-исполнитель Боб Дилан выступает тем же вечером, и вы охотнее сходили бы на его концерт. Билет на концерт Дилана стоит 40$. Но вы согласны заплатить 50$, если бы он выступал не сегодня, а в любой другой день. Предположим, что нет других затрат, необходимых, чтобы послушать этих исполнителей. Основываясь на этой информации, определите «цену упущенной выгоды», если вы пошли на концерт Эрика Клэптона. Варианты ответа: 0$, 10$, 40$, 50$».

Почти две трети ответчиков сами преподавали начальный курс экономики. Но только 21% ответили правильно, а это хуже, чем выбор наугад. Правильный ответ – 10$, потому что если вы пошли на концерт Клэптона, то не попали на концерт Дилана. Насколько ценным для вас является концерт Дилана? Вы сами оценили его в 50$. А сколько стоил билет на концерт Дилана? 40$. Значит, выгода, которую вы упустили – 10$. И это правильный ответ. Вы можете подумать, что следует знать, сколько вы готовы заплатить за концерт Клэптона, но это неважно в вопросе об «упущенной выгоде». Это легче понять, если перефразировать в понятиях «затраты – прибыль». Поэтому исследователи повторили тест, задав вопрос так: «Исходя только из этой информации, во что вам обойдётся (в долларах) ваш выбор концерта Клэптона?» Правильный ответ, снова 10$, и уже больше людей ответило правильно, когда вопрос был задан обыденным языком.

/144/ Давайте не останавливаться на факте, что только 20% аспирантов экономики получили правильный ответ, статистически тот же самый уровень как у студентов, которым никогда не читали курс экономики.¹⁴ Ключевым является вопрос о разнице между рыночной ценой билета на концерт Дилана и настоящей ценностью, которую он представляет для вас. Если же вы не питаете слабости к Дилану, если вы не сходите с ума от жажды его увидеть, то анализ затрат и выгоды будет выглядеть совсем по-другому. Точно так же в каждом случае. Когда этот анализ применяется к ресурсам большого объёма, «упущенная выгода» становится менее заметной.

Рассмотрим случай с выбросом ядовитых отходов. Такие отходы появляются в результате производственных процессов, которые, обычно, не оплачивают все убытки загрязнения окружающей среды. Если бы промышленность действительно была обязана платить, то, конечно, загрязнений было бы на много меньше. Но как поступают с убытками, когда они уже происходят? Лоуренс Саммерс, директор Национального Экономического совета президента Обамы, когда-то, следуя на поводу у рыночных отношений, пришел к логичному заключению, и дал ответ на этот вопрос. В служебной записке, написанной во время работы во Всемирном банке, Саммерс предложил: «Строго между нами, разве Всемирный банк не должен поощрять миграцию вредного производства в бедные страны?» Его логика, безошибочная с точки зрения экономической расчётливости, была в том, что бедные народы меньше оценивают экологический вред, чем богатые народы. А значит, ядовитые отходы выгоднее всего сбрасывать в Африке. За такого рода взгляды, Саммерс был переведён с повышением в Казначейство президента Клинтона, и сейчас он – архитектор экономической политики Соединённых Штатов. Журнал «Экономист» как-то отметил: «язык – бестолковое средство даже для служебных записок,… но в сфере экономики на его указания трудно возразить».¹⁵ Всё из-за того, что в долларовом исчислении, африканцы заплатили бы меньше, чтобы их не убивали ядовитыми отходами, чем за это заплатил бы народ Северной Америки. Эти идеи Гэри Беккера воплотились.

/145/ Давайте продолжим в будущее пример демпинга ядовитых отходов в Африке, ведь это не абстрактная теория, такое происходит на протяжении десятилетий. Европейской корпорации, чтобы избавиться от каждой тонны опасных отходов, приходится платить 1000$. А чтобы избавиться от этой же тонны в Сомали, достаточно 2,5$. После азиатского цунами 2005 г. ядовитые отходы, бочки с которыми топили в море у берегов Сомали, оказались выброшенными на береговую линию. Отходы вызвали у людей спектр симптомов, похожих на радиоактивное заражение. Но местное население не обратилось к международному сообществу. Хронические болезни, вызванные ядовитыми отходами, сегодня сомалийские пираты считают поводом для нападений на корабли, проплывающие мимо Сомалийских берегов.¹⁶

Саммерс не мог предвидеть таких последствий, которые заставляют выглядеть его расчёты несколько иначе. Но это демонстрирует, как может быть полезна идея «упущенной выгоды». Решения, как пользоваться ресурсами, имеют последствия, в которых все мы живём, и все принимаем участие. Нет никакой частной упущенной выгоды: примеры, преподаваемые в студенческих аудиториях, признают общий экономический язык денег. Но мнение Лоуренса Саммерса, как следует обращаться с ядовитыми отходами, сильно отличается от мнения женщины из рыбацкого посёлка в Сомали, которая переживает последствия. Эта женщина ценит своих детей не меньше, чем немка или американка, и не меньше чем они хочет, чтобы её дети росли здоровыми. Но поскольку сомалийка беднее, то её любовь стоит меньше в расчётах прибыли корпораций, выбрасывающих отходы. А также в расчетах политиков, которые их поддерживают. «Упущенная выгода», когда она входит в общественную политику, есть то, чему следует дать определение и обсудить коллективно. Когда «упущенная выгода» становится предметом дебатов между европейскими корпорациями, сбрасившими ядовитые отходы, и прибрежными жителями Сомали, которые переживают последствия, определение стоимости – это не техническая задача, а политическая. Задача, требующая демократии, а не экспертов.

/146/ Экономика – наука о выборе. Но она не говорит, кто делает выбор. Это решают рынки. Оценивая мир с помощью рынка, мы выбрали принцип «Чем больше у вас денег, тем больше можете получить». Но это не самый демократичный способ распределения общественных фондов. Хотя современная политика, похоже, управляется по принципу «один доллар – один избирательный голос», некоторые муниципалитеты открыли, что существуют другие способы распределения общественных богатств.

Порто-Алегре в Бразилии прославился своим процессом «общественного бюджетирования». Граждане собираются на форумы, чтобы решить, как следует потратить фонды в их окружении: что является приоритетным, и какие коллективы получат государственные деньги первыми. Подобные эксперименты в Керале, Индия, были невероятно успешными: не только заметно поднялась активность граждан, но поднялся и уровень их удовлетворённости государственными службами и отзывчивостью. Вот что происходит, когда народ перестаёт быть потребителем, а становится творцом своей жизни, политическим субъектом, который управляет ресурсами и развивает демократические способы их распределения.